В Украине 20 ноября зарегистрирован новый антирекорд — почти 15 тысяч заболевших коронавирусом за сутки. The Insider пообщался с пациенткой одесской больницы, врачом скорой помощи и эпидемиологом и выяснил, что мест в больницах не хватает, разделение на «чистую» и «грязную» зоны не работает, тестирование не справляется с количеством запросов, и без локдауна (который вводить пока даже не планируют) системе здравоохранения грозит коллапс.
«Даже медсестры не носили маски, мол, мы все равно все переболеем»
Марина Бурова, пациентка Городской инфекционной клинической больницы в Одессе
Начну с того, что тебя не заберут на скорой в больницу, если ты сам за свои деньги не сделаешь КТ где-нибудь в частной клинике, а стоит это 1000 гривен (около 2800 рублей), и не все могут себе это позволить. У меня были все симптомы коронавируса, звонила в «скорую», мне сказали: «Ой, да попейте жаропонижающее». И только когда я сделала КТ, которое показало пневмонию, меня забрали в больницу.
С пневмонией сразу кладут в отделение с потенциально заболевшими коронавирусом на три дня, чтобы сдали тест и определили, есть у тебя COVID или нет. Если есть, то переводят потом в отдельные палаты для коронавирусных больных, а если нет, то выписывают. Пока тест это не определит, вы все находитесь вместе в палате по пять человек и больше. Я лежала в платной палате повышенного комфорта. Повышенным комфортом оказалось то, что в моей палате было 5 человек, а не 10.
Из этих пяти не все надевали маски, у некоторых потом обнаружилась «корона». Помещение даже не проветривается, потому что там лежат бабушки, которые говорят, что их продует. Некоторые медсестры в отделении не носили маски, потому что «мы все равно все переболеем». В моей палате были люди, которые по пять дней ждали результатов теста. Видимо, тестов и так не хватает, так они ещё и некачественные. Когда результаты все же приходили, это было всегда: «Ой, мазок смазан, ой то, ой сё». Поэтому люди просто лежат скопом и заражаются друг от друга. Когда я только поступила, оказалось, что три соседки по палате сдавали тесты на COVID по 4 раза. Все возмущены тем, что мы лежим в одной палате с потенциально зараженными. То есть шанс получить положительный результат после больницы куда выше, чем до неё.
Бесплатной медициной, конечно, не пахнет. Они какие-то свои лекарства дают, но минимально, в основном ты сам все покупаешь. Каждый день выписываются лекарства, даешь деньги медсестре, она идёт их покупать. Кормить начинают только с третьего дня. До этого питайся как знаешь — передачки родных, либо если кто-то из «старичков» отказывается, остаток распределяют на новеньких. В душ можно ходить только в строго отведенное время — ключи от душевой давали и забирали обратно. Самое смешное, что при всем этом я ожидала худшего.
На третий день в палату заселили девочку 9–10 лет. У ее матери положительный результат, у неё — не определён. Странно, что она не в детском отделении, видимо, детское совсем уже переполнено. Грустно было видеть ребёнка среди страдающих стариков. В туалете встретила молодую девушку, которой было очень плохо, она еле стояла на ногах, ей помогали справить нужду. Вспоминаю людей, которые не верят в коронавирус, кичатся тем, что не носят маски, твердят, что карантин — происки власти, и мне хочется плюнуть им в лицо. Вот этой слюной, которая все ещё не получила результата теста на коронавирус.
«Привозишь пациента в больницу, ждешь 4 часа, а тебе — мест нет, до свидания!»
Илья Кириллов, врач скорой помощи, Одесса
Когда нам сказали «теперь вы занимаетесь коронавирусом», никаких нормативных документов не было. Что делать? Как делать? Ничего не понятно. Одна-две бригады не могут справиться с тем потоком людей, которых с каждым днем становится все больше и больше.
Сам я ещё не болел, но коллеги болели. Тесты сдаются разве что по собственной инициативе. Государственная машина этим не занимается, ей как-то не очень интересно, судя по всему. Поначалу ещё закрывали станции на карантин, одна подстанция у нас была закрыта две недели весной. Когда эти эпизоды стали происходить на других станциях, просто поняли, что если из семи станций останется две-три, то город захлебнется, потому что инсультов, инфарктов, падений с высоты, ножевых и прочих патологий тоже меньше не становится.
В Украине у каждой семьи, как правило, есть семейный врач, который может оказывать первичную медико-санитарную помощь. Но этот этап, к сожалению, не всегда справляется со своими обязанностями по лечению пациентов с пневмонией, COVID, респираторными патологиями и сбрасывает это все благополучно на скорую помощь.
За 8 месяцев мы всего пару раз попадали на тяжелых молодых пациентов. Чаще всего болеют старики, которые переносят это очень и очень плохо. Ситуации бывают такие, что ты приезжаешь по адресу, там 90-летняя бабушка, которая умирает от пневмонии, плюс к этому у неё ещё какая-нибудь сопутствующая патология, начиная от почечной недостаточности и заканчивая инфарктом. И что тебе делать? Ты её везёшь в больницу, постоишь в очереди 4 часа, тебе скажут: «Мест нет, до свидания». И так ты будешь кататься до тех пор, пока куда-нибудь её не пристроишь, либо пока она не закончит свой жизненный путь в твоей компании.
У нас был парень 35 лет, у него был COVID тяжелого течения с очень сильным поражением легких, на 15 литрах кислорода он еле дышал — и начался этот футбол с катанием по всем больницам. В одной больнице говорят, что никто с ними не договаривался и они вообще впервые об этом слышат, мы им: «Ребята, у нас два баллона с кислородом, вы о чем говорите?». Два баллона — это полчаса, ну 45 минут максимум. И ты за 45 минут должен его спустить, погрузить в машинку, привезти, положить в отделение и переключить на центральный кислород стационара. Со скандалами, криками и воплями в итоге госпитализировали его в инфекционную больницу. Вроде бы остался жив. Повезло. С местами в больницах все от случая к случаю. Иногда совсем плохо, в другие моменты — разгружается. Волнами это идет, никогда не знаешь, какой сегодня будет смена.
Недавно в полпятого утра нас вызывают по адресу — там пневмония на КТ, COVID, пришел тест. Хорошо, приезжаем. Сидят бабушка с дедушкой, мы им говорим: «Полпятого утра. Пожалуйста, позвоните своему доктору и лечитесь дома. Хотите в больницу?» — «Нет, в больницу мы не хотим, мы решили у вас проконсультироваться» — «У вас есть семейный доктор». Семейный доктор получает в 2,5 раза больше, чем мы. «Я не хотела его беспокоить в пять утра». Ну, ты им естественно говоришь: «Дождитесь утра и звоните своему семейному доктору» — «Хорошо, спасибо. А вы назначений не оставите?». Ты начинаешь им объяснять, почему ты этого делать не будешь, они обижаются, начинают угрожать, что-то высказывать. А бывают обратные ситуации, когда народ сидит до последнего, когда сатурация падает чуть ли не до 70%, и они постоянно вызывают скорую, которая их постоянно уговаривает лечь в больницу. У меня такое тоже бывало — три смены подряд приезжали к одной и той же женщине, говорили: «Давайте мы вас все-таки отвезем», а она: «Нет, нет» с тем, что ей с каждым разом становится все хуже и хуже, до тех пор, пока ситуация не стала критичной, когда варианта не везти её просто физически не было.
Люди до сих пор скрывают пневмонию и COVID и вызывают «скорую», например, с жалобами на боль в сердце. Ты приезжаешь без защитного костюма, а они: «Мы опасались, что „скорая“ не приедет». Как так можно? У нас же тоже есть семьи, дети и родители. И таких случаев становится все больше и больше. Люди боятся, что к ним не приедет «скорая». Когда человеку действительно нужна помощь, ему никто не откажет.
Некоторые вызывают «скорую» с жалобами на сердце — боятся, что на COVID мы не приедем
Все ругают наши ПЦР-тесты, но проблема не в тестах, а в том, что просто-напросто страна не готова к этому всему. Министерство здравоохранения на то и существует, чтобы смотреть в сегодняшний и завтрашний день, а не в неделю назад. Получается так, что периодически принимаются какие-то абсолютно паралогические решения. Взять тот же Одесский регион — там три лаборатории, которые могут делать ПЦР, люди просто физически не успевают. У меня есть коллеги, которые раньше работали с 10:00 до 18:00 и говорили: «До свидания!», а сейчас они работают круглосуточно. Эти тесты приходят сутками напролет, они просто не успевают.
Наши зарплаты ни для кого не секрет — около 5000 гривен (~14000 рублей). Как на эти деньги можно жить? Никак. Разумеется, нам обещали доплаты за работу с COVID-больными. Но когда спустя месяц работы мы ничего не получили, мы взбунтовались, начали трезвонить в министерство. 8200 гривен (~22 900 рублей) доплаты конкретно у нас сейчас, но повезло далеко не всем. В больницах многим не доплачивают вообще ничего. Де-юре мы с COVID не работаем. Та же больница № 3 в Одессе работает как сортировочный пункт. Это такое инфекционное терапевтическое отделение, в котором проходит диагностика. И если это COVID, то его отправляют в стационар, который специализируется на лечении COVID, а если нет, — то в другое терапевтическое отделение. Но на самом деле всем понятно, что врачи контактируют с множеством заражённых людей. Маленький такой юридический нюанс, который позволяет ничего не доплачивать.
На весь город есть всего три бригады, которые выезжают на дом делать ПЦР-тесты. А больше не хотят давать. Им платят щедро. По идее такая бригада должна приезжать к любому человеку, но просто физически не успевает. Не хватает времени в сутках и рук. Они это делают — и совестливо, все уже переболели COVID, кроме одного водителя.
Недавно одесская предпринимательница Екатерина Яблонская сказала, что готова отказаться от госпитализации с COVID-19, чтобы спасти свой бизнес от карантина. Сказала, что «сыграет в рулетку» и так далее — я могу понять её, но лицо смерти очень страшно, все рассуждают о ней, как о чем-то таком, что их не коснется никогда. Когда ты умираешь и понимаешь, что не можешь сделать вдох, твое сознание мутнеет, ты уходишь в какую-то безумную черноту, желание играть в рулетку сразу пропадает. Да, экономика может не выдержать, но может случиться и так, что эта экономика не будет нужна уже никому.
«Без локдауна нас ждет коллапс медицинской системы»
Людмила Мухарская, врач-эпидемиолог
В отсутствие вакцин и специфических лекарств остается только изоляция больных от здоровых и прерывание пути передачи вируса, такие ограничительные мероприятия остаются единственным методом — и они должны быть очень жесткими. Сейчас необходим жесткий локдаун на инкубационный период, а лучше на двойной, то есть на 2–3 недели. Эта позиция медицинская, но мы знаем, что это заболевание уже не только медицинское, а социальное и экономическое. Здесь должны сесть за стол переговоров не только врачи, но и экономисты, и социальные работники, и службы, которые определяют условия жизни, и найти какой-то компромиссный вариант. Мы видим, что один из таких вариантов — карантин выходного дня, но его результаты будут видны только через 2–3 недели. Всегда в выходные и понедельник заболеваемость ниже, чем в середине недели. Это связано в том числе с тем, что в выходные люди реже обращаются за медицинской помощью. На мой взгляд, пока наша медицина в целом справляется, но в отдельных больницах возникают проблемы, так что коллапс не исключен.
Когда это все закончится? Сложно сказать. Учитывая, что COVID-19 — сезонное заболевание и активизируется, как все другие вирусные инфекции, в осенне-зимний период, то о чем-то говорить можно будет только ближе к весне. К сожалению, если все будет продолжаться как сейчас, если не будет соблюдаться никакой карантин, то может наступить коллапс медицинской системы. Все приводят в пример Италию, когда врачи были вынуждены сортировать больных и принимать решение, кому оказывать медицинскую помощь, а кому нет. Поэтому, конечно же, нужно принимать какие-то меры в обязательном порядке, вероятно, более жесткие. Однако если бы люди соблюдали те меры, которые уже были введены, то не нужно было вводить жесткий карантин.
Источник: