Иллюстрация: личный архив Анастасии Береновой
«Многие дети, когда я у них спрашивала, как вам нововведения в школе, признавались, что им смешно». Эксперт по детской безопасности о том, как дети реагируют на происходящее и как об этом говорить.
В российских школах с 1 сентября 2022 г. по понедельникам стали проводить торжественные линейки с поднятием флага и патриотические классные часы. Родители реагируют на нововведение по-разному, к тому же и ситуации в семьях разные — после 21 сентября кто-то из мужчин отправился на СВО, кто-то покинул страну, а дети тех и других остались в школе.
Как они относятся к происходящему, как с ними об этом говорить? И нужно ли обсуждать такие вещи дома? DK.RU решил спросить совета у эксперта по детской безопасности, травматерапевта, директора АНО «Территория безопасности» и Клуба умной безопасности Анастасии Береновой .
Справка
АНО «Территория безопасности» существует с декабря 2018 г. Занимается поддержкой семей, детей и граждан, проводит уроки профилактики травли в школах Екатеринбурга и Свердловской области, ведет Единую базу консультирования и самоподготовки учителей, родителей и детей «Антибуллинг-навигатор».
Бесплатно проводит лекции, вебинары и консультации. Занимается подготовкой учащихся-волонтеров для работы с конфликтами средствами медиации. Система мониторинга и оценки ситуации «Социальный светофор» от «Территории безопасности» вошла в топ-100 проектов АСИ.
Организация также стала получателем гранта БФ «Синара», в рамках которого созданы пять уроков самообороны для детей «Сам себе телохранитель».
Как подростки реагируют на происходящее, по вашим наблюдениям?
— Подросток — это тест-драйв для нашей системы, для общества, семьи и школы. Если подросток что-то отторгает, нужно посмотреть, что он этим транслирует. Если в семье есть скрытое напряжение, то, когда ребенок достигнет подросткового возраста, он обязательно «выдаст» за всех. По аналогии подростки — это катализатор теневых процессов общества в целом.
В подростковом возрасте начинаются сепарационные процессы — дети ищут границы, слабые места в системе, пытаются быть взрослыми. Это скороварка, из-под крышечки которой под сильным напором под давлением выходит пар.
Многие дети, когда я у них спрашивала, как вам нравятся нововведения в школе, признавались: «Мы ржем!». «Как можно смеяться над подъемом флага?» — спрашиваю я. — «Один засмеялся и все засмеялись». На мой взгляд, это и есть трансляция какого-то теневого процесса, который показывает, что в обществе есть колоссальное напряжение в этой теме.
Напряжение в обществе выходит немногими путями — молитва, смех, всплеск агрессии, бурные аффекты. Дети часто захихикивают то, что вызывает у них напряжение. Что они этим транслируют?
Это может быть запрос на новую коммуникацию. В том числе и на тему патриотизма в том смысловом контексте, который им нужен, может, через юмор или стеб. Не нужно бояться этого, потому что, когда общество способно смеяться над собой, оно выздоравливает.
Существует множество русских сказок на патриотической основе, в которых решение находилось через абсурдные ситуации. То есть, можно сказать, что это вшито в наш ДНК-код. В какой-то степени это можно обыгрывать и использовать как разрядку.
Что дети говорят об уроках патриотизма?
— Когда начались уроки патриотического воспитания, мои ученики на моих занятиях обсуждали их. Ощущения от услышанного противоречивые. Я остаюсь при мнении, что любой урок — это отражение личности учителя. Либо учитель увлекает детей, интересно рассказывает — на том ценностном уровне, который отзывается им как можно лучше, либо это будет формальная история, раздражающее морализаторство. Подростки очень хорошо чувствуют фальшь.
Учитель ловко может использовать часы уроков по патриотизму как командообразующие истории. То, что я вижу на уроках своего ребенка в школе, — попытка подружить детей, порассуждать и поспорить о каких-то важных для них вещах. Для большинства наших детей побыть на час больше с классным руководителем — подарок, но есть родители, которые пишут отказы от этих уроков.
А как родители проявляют себя, как взаимодействуют со школой в этом вопросе?
— Взрослые более инертны. К сожалению, в последние годы сложилась такая тенденция, что родители относятся к школе, как к инкубатору, куда ребенка сдал, а на выходе получил. И все. Они очень мало вникают в учебный процесс, и когда какая-то проблема возникает, для них это оказывается неожиданностью, хотя были не только первые звоночки, были вторые, был уже колокол.
Стоит отметить, что и общество в целом достаточно инертно, хотя недовольство школьной системой высказывать модно. Посмотреть на социальные сети: если ругать школу, будет 100 лайков, если хвалить — один. В нашем обществе есть мода на недовольство. Но в большинстве случаев недовольные — это пассивная масса.
Когда учитель превращается в надзирателя, навязывает свою точку зрения, это возмущает немногих. Бывает, что в классе есть несколько родителей, которые знакомы с психологическими манипуляциями, они высказываются против такой подачи материала, но большинство, наоборот, заступаются за учителя, потому что он отражает ту систему ценностей, которая им знакома с тех времен, когда они еще сами учились в школе. Они воспринимают учителя-диктатора как сильного предметника.
Голоса протестующих родителей, как правило, единичны. Большинство родителей, когда их спрашивают, что было на уроках, говорят: «Я не знаю, ребенок ушел раньше на час из дома», — вот и все.
А как правильно реагировать на ситуацию, если не абстрагироваться?
— Если эту ситуацию или любую другую в школе игнорировать, тогда шансов найти ключ к молодежи будет все меньше и меньше. Нужно внимательно наблюдать за реакцией детей на все происходящее и доверительно говорить о ней. Например, спросить, почему вы смеетесь. Возможно, они скажут: «Нам это по приколу». Тогда можно попробовать легализовать это ощущение прикола.
Кроме этого нужно признать, что напряжение в обществе очень высокое. И оно нарастает. В этой ситуации каждому ребенку надо дать хотя бы навыки управления эмоциями, умение сбрасывать агрессию самостоятельно, за пределами коллектива, без учителя. Ведь может быть такое, что у учительницы призвали мужа, и, если до этого она терпимо относилась к разности мнений учеников, то на фоне стресса ситуация может усугубиться. И мы ни в коем случае не можем ее в этом обвинять. Просто надо подумать, как оказывать помощь взрослым, которые также оказались в ситуации острой травмы.
Допустим, что ребенок не справился с эмоциями — родители не научили, а также никто не помог учителю, и возникла конфликтная ситуация, как ее можно разрешить?
— Надо понимать структуру конфликта. Есть определенная групповая динамика, за нее ответственны в большей степени учитель, в меньшей степени — дети и чуть в меньшей — родители. Важно, что ответственны все, хотя и в разной степени, плюс ответственна сама организация — учебное учреждение.
В текущей политической ситуации какие-то вещи могут стать катализаторами конфликта, но они же могут стать и объединением. То есть одну и ту же тему можно обыграть по-разному — на сплочение коллектива, но она же может стать и источником конфликта.
Например, сейчас в одном классе учатся дети мобилизованных и релокантов. Учитель может занять позицию такую: давайте поддержим тех, у кого родители в стрессе — мобилизованы или уехали. Мы все сейчас в стрессовой ситуации, давайте научимся управлять эмоциями.
Исходным ценностным фундаментом в коллективе может стать любая тема. В одной школе, когда началась частичная мобилизация, одна из учительниц просто пришла в класс и сказала: «Давайте все обнимемся». В этом классе были беженцы (из-за событий 2014 г.). Дети обнялись и начали рыдать…
Если в детском коллективе напряженная конкурентная ситуация, если у одного ребенка отец мобилизован, а у другого — уехал, плюс у них до этого были конфликты, плюс позиция руководства, которое будет давить и говорить, как правильно, как неправильно — все это может спровоцировать не только очередной конфликт, но и травлю.
Не нужно забывать, что, кроме этой конкретной социальной проблемы, есть и другие темы, на которые надо говорить с детьми. Они много говорят и о политике, и об устройстве общества, размышляют на запрещенные темы. Тему ЛГБТ, например, можно трижды запретить, но дети все равно будут ее обсуждать.
Проблема в том, что сейчас они остались с этой темой один на один, потому что ни один взрослый сейчас по закону не может вступить с ними в диалог, а может только запретить, потому что иначе это может быть расценено как пропаганда.
Таким образом, у детей уже и до усложнения внешнеполитической обстановки могли быть полярные взгляды на одни и те же вещи. Если сейчас руководство класса, организации, учитель или лидер на этой почве начнет морализаторствовать, то, конечно, это будет дополнительным стимулом для конфликта.
И еще есть такой момент: то, что раньше было просто разностью взглядов и дети могли с этим мириться, сейчас стало личным, потому что коснулось многих семей. В этой ситуации ребенок может начать агрессивно отстаивать свою точку зрения, и это может уйти в травлю тоже.
Как разрешаются конфликты и ситуации с травлей в школах сейчас, есть какие-то механизмы?
— Ситуации бывают разные. В большинстве случаев, даже если в классе имеется кейс какого-то напряжения, где уже идет явная агрессия на ребенка, очень часто ей сопутствует не один недоразрешенный эпизод. В итоге вмешивается полиция, комиссия по делам несовершеннолетних. К сожалению, случаев, когда это напряжение удалось снять до вмешательства соцслужб, довольно мало.
Но если допустить, что есть идеальная школа? Там учитель может управлять динамикой развития коллектива, ведь детей вообще-то можно научить конфликтовать, отслеживать тяжелые эмоции — гнев, страх, стыд, показать им различие между конструктивным диалогом и нереалистичным конфликтом, токсичным общением с обесцениванием, насмешками, явной агрессией. Этому можно и нужно учиться и педагогам, и детям.
А как привить любовь к Родине, что по этому поводу говорят психологи?
— Я отношусь к патриотизму как к истории, которую невозможно навязать, это как насильно выдать замуж. Психологическая составляющая здесь заключается в том, что ребенок судит о стране исходя из близкого окружения.
Если ты вырос в школе, где уважают разность мнений, где тебя научили разрешать конфликты, где дружный коллектив, а в семье слаженная атмосфера, тогда у детей возникает ощущение, что страна, в которой они живут, безопасная и дружная.
С другой стороны, это очень тонкая материя, потому что если спросить детей, что их мотивирует оставаться в России, то в большинстве случаев дети, конечно, скажут, что не поднятие флага и не уроки патриотизма. На самом деле они назовут какие-то более простые вещи. Например, возможность изучать физику и реализоваться в профессии ученого, посещать художку и открыть свое дело потом и т.д.
И эти смыслы должны быть заложены в патриотическую идею — да, мы разные, но мы можем быть вместе. И, кстати говоря, российский социальный бизнес сейчас с этим отлично справляется, и он сейчас на подъеме. Мы, например, на днях заняли третье место по России со своим социальным проектом. Если в месте, где ты живешь, заложен смысл твоей жизни, то это и дает тебе ощущение корней.
Мое мнение, что патриотизм невозможен в отрыве от туризма. Потому что, показывая красоту нашей страны, мы показываем детям то, что любим мы и что мы предлагаем полюбить им. Детский туризм — лучший способ включения в патриотическую историю, начиная от любви к путешествиям, заканчивая участием в поисковых экспедициях, когда дети ищут останки солдат Второй Мировой войны. Это показывает сразу и содержание истории, и красоту страны.
К сожалению, в нашей образовательной системе этого мало, и большой пласт социального бизнеса вынужден был уйти в тень, когда забюрократизировали детский отдых. Например, детей нельзя подводить к костру ближе, чем за пять метров, а поход не может состояться без биотуалета.
А между тем, детские походы — это просто шикарная история и для развития туризма и для того, чтобы привить патриотизм. Сюда можно добавить любые поездки и социальные проекты, в которые дети могут быть вовлечены как волонтеры.
Еще хороший пример воспитания патриотизма — когда в класс приходит предприниматель, приглашает к себе на производство, показывает, что и как делается и что из этого получается. Дети сейчас, к сожалению, вообще оторваны от бытовой жизни. Они на трудах пишут конспекты, как печь оладушки, но не пекут потом. Чему это их научит? Сам термин «врасти корнями» — это телесная история, которая подразумевает что-то созидательное, создание своего дела — а как еще врасти? Такая практическая история — это основа основ.
Как говорить с детьми о том, что происходит в мире?
— Дети очень болезненно воспринимают ложь, поэтому диалог должен быть искренним и содержательным, не натянутым, не сухим. Он должен быть построен на примере конкретных людей, их жизни, их опыте.
Дети сейчас находятся внутри инфоповестки, им важно, чтобы рядом были взрослые, которые бы им сказали, что мы можем создать вокруг тебя не абсолютную безопасность, а безопасность, когда ты можешь опереться на взрослого и в любой момент прийти и сказать, что тебе страшно. Я бы предложила здесь не углубляться в героизацию, а проговаривать чувства — почему страшно, откуда появляется гордость или смятение.
Дети младшего школьного возраста попали в эту ситуацию в том возрасте, когда они все понимают буквально и принимают за чистую монету. В этом возрасте они проживают в ролевых играх все, что видят и слышат, включая новостные паблики, — это страшно.
Ведь дети разные, не у всех есть защита на уровне эмпатии, у большинства эмпатичные защиты не выстроились. Они воспринимают реальность как кино, внутри которого находятся.
Я бы как психолог попросила родителей не смотреть новости с младшими детьми или обсуждать их как-то более деликатно. Изолировать их от информации, к которой они еще по возрасту не готовы, а также от резких оценочных суждений. По правде говоря, люди и в 40 лет могут не быть готовы к такому информационному потоку без пустырника. Крайние взгляды плохи с обеих сторон, а дети крайние точки в диалогах воспринимают ярче.
А как можно охарактеризовать современное поколение подростков?
— Дети, которым сейчас 13-15 лет, имеют хорошо выстроенные границы, они более терпимы и толерантны, чем предыдущие поколения. У них нет конфликтов на почве зависти. Это поколение детей, у которых есть все, что нужно для комфортной жизни. Они не завидуют одежде, потому что в большинстве случаев стандартный набор сейчас доступен всем, не как в 90-е. За внешний вид сейчас очень мало травли.
Инаковость, фриковость, наличие собственного мнения — это то, что они сейчас ценят. А вовсе не хождение строем и унификация — то, что спускается от учителей и навязано сверху выражениями типа «ты позоришь нашу гимназию тройкой по математике».
Поколенческие качества могут быть усилены на уроках патриотизма, в том числе идеи, что мы разные, но можем быть вместе. Патриотизм обязан зиждиться на этом фундаменте, поскольку Россия — многонациональное государство. И если это использовать с данной точки зрения, то это будет очень мощная история. Учителя, которые преподносят патриотизм под этим соусом, закладывают объединяющий идейный фундамент, а не наоборот.
Источник: